В 1941 г. немцы взяли 4 млн. пленных, из низ 3 погибло в первые полгода плена. Это одно из наиболее отвратительных преступлений немецких нацистов. Пленных держали месяцами в загонах из колючей проволоки, под открытым небом, не кормили, люди ели траву и дождевых червей. Голод, жажда, антисанитария, преднамеренно устроенные немцами, делали свое дело. Это массовое убийство было против обычаев ведения войны, против экономических потребностей самой Германии. Чистая идеология — чем больше умрет недочеловеков, тем лучше.

Минск. 5 июля 1942 г. Лагерь военнопленных «Дрозды». Последствия Минско-Белостокского котла: 140 тысяч человек на 9 гектарах под открытым небом

Минск, август 1941 г. Гиммлер приехал посмотреть на военнопленных. Очень сильное фото. Взгляд пленного и взгляды эсэсовцев по ту сторону колючки...

Июнь 1941 г. Район г. Рассейняй (Литва). Экипаж танка КВ-1 попал в плен. Танкист в центре на Буданова похож...Это 3-й мехкорпус, они встретили войну на границе. В 2-дневном встречном танковом сражении 23-24.06.1941 в Литве корпус был разбит

Винница, 28 июля 1941 г. Так как пленных почти не кормили, им пыталось помочь местное население. Украинские женщины с корзинами, тарелками у ворот лагеря...

Там же. Видимо, охрана все-таки разрешила передать еду за колючку

Август 1941 г. Концлагерь «Уманская яма». Он же шталаг (сборный лагерь) № 349. Был устроен в карьере кирпичного завода в г. Умань (Украина). Летом 41-го здесь держали пленных из уманского котла, 50 000 человек. Под открытым небом, как в загоне

Василий Мищенко был в чине лейтенанта, когда попал в плен в уманском котле. Но в котлы попадали не только солдаты и младшие командиры. И генералы тоже. На снимке: генералы Понеделин и Кириллов, они командовали советскими войсками под Уманью:

Это фото немцы использовали в пропагандистских листовках. Немцы улыбаются, а вот у генерала Кириллова (слева, в фуражке с сорванной звездой) взгляд очень грустный... Ничего хорошего эта фотоссесия не сулит

Опять Понеделин и Кириллов. Обед в плену

Ясно, что никакими предателями они не были. Принудительные постановочные фото — не их вина. Единственное в чем их можно обвинить — в профнепригодности. Дали окружить себя в котле. Они не одиноки тут. Будущие маршалы Конев и Еременко угробили два фронта в Вяземском котле (октябрь 1941, 700 тысяч пленных), Тимошенко и Баграмян — весь Юго-Западный фронт в харьковском котле (май 1942 г. , 300 тыс. пленных). Жуков, конечно, целыми фронтами в котлы не попадал, но например, командуя Западным фронтом зимой 1941-42 гг. пару армий (33-ю и 39-ю) в окружение таки загнал.

Вяземский котел, октябрь 1941 г. Пока генералы учились воевать, бесконечные колонны пленных шли по дорогам

Вязьма, ноябрь 1941 г. Печально известный дулаг-184 (пересыльный лагерь) на Кронштадской улице. Смертность тут достигала 200-300 человек в сутки. Погибших просто сбрасывали в ямы

Родственники погибших пленных регулярно приезжают сюда и сделали свой мемориал, на заборе комбината

Шталаг 10Д (Витцендорф, Германия), осень 1941 г. Трупы умерших советских пленных сбрасывают с повозки

Осенью 1941 гибель пленных стала массовой. К голоду добавился холод, эпидемия сыпного тифа (его разносили вши). Появились случаи каннибализма.

Ноябрь 1941, шталаг 305 в Ново-Украинке (Кировоградская обл.). Вот эти четверо (слева) съели труп вот это узника (справа)

г. Демблин (Польша), партия пленных прибыла в шталаг-307. Люди в ужасном состоянии. Справа — лагерный полицай в будёновке (бывший пленный), стоит у тела узника, валяющегося на перроне

Телесные наказания. Два полицая в советской форме: один держит пленного, другой избивает плетью или палкой. Немец на заднем плане — смеётся. Еще один узник на заднем плане — стоит, привязанный к столбу ограждения (тоже вид наказания в лагерях пленных)

Александр Иоселевич, пленный военврач, описывает, как проходила селекция в лагере в Елгаве (Латвия) в июле 1941 г.:

«Привезли в лагерь сухари и кофе. Стоит эсэсовец, рядом собака и рядом с ним военнопленный. И, когда люди идут за сухарями, он говорит: «Это политрук». Его выводят и тут же рядом расстреливают. Предателю наливают кофе и дают два сухаря . «А это – юде». Еврея выводят – расстреливают, а тому опять два сухаря. “А этот был энкведистом”. Его выводят – расстреливают, а тому опять два сухаря».

Недорого ценилась жизнь в лагере в Елгаве: 2 сухаря. Впрочем, как обычно в России в военное время, откуда-то появлялись люди, которых было не сломить никаким расстрелами, и не купить за сухари.

Годы Второй мировой войны отмечены не только огромным количеством жертв, но и большим числом военнопленных. Попадали в плен поодиночке и целыми армиями: кто-то сдавался организованно, а кто-то дезертировал, но были и совсем курьезные случаи.

Итальянцы

Итальянцы оказались не самым надежным союзником Германии. Случаи попадания итальянских солдат в плен фиксировались повсеместно: видимо, жители Апеннин понимали, что война, в которую втянул их дуче не отвечает интересам Италии.
Когда 25 июля 1943 года Муссолини был арестован новое правительство Италии во главе с маршалом Бадольо приступило к тайным переговорам с американским командованием на предмет заключения перемирия. Результатом переговоров Бадольо с Эйзенхауэром стала массовая сдача итальянцев в американский плен.
В этой связи интересно воспоминание американского генерала Омара Брэдли, который описывает приподнятое состояние итальянских военнослужащих при сдаче в плен:

«Скоро в итальянском лагере воцарилось праздничное настроение, пленные сидели на корточках вокруг костров и пели под аккомпанемент аккордеонов, привезенных с собой».

По мнению Брэдли, праздничное настроение итальянцев было связано с перспективой «бесплатной поездки в Штаты».

Интересный случай поведал один из советских ветеранов, который вспоминал как осенью 1943 года под Донецком встретил огромный крестьянский воз с сеном, а цугом в него были запряжены шесть «тощих чернявых мужиков». Ими погоняла «украинская баба» с немецким карабином. Выяснилось, что это дезертиры-итальянцы. Они так «лопотали и плакали», что советскому солдату с трудом удалось угадать их желание сдаться в плен.

Американцы

В армии США есть необычный вид потерь – «переутомление в бою». К этой категории относят в первую очередь тех, кто оказался в плену. Так, при высадке в Нормандии в июне 1944 года количество «переутомленных в бою» составило около 20% от общего числа выбывших из боя.

В целом, по итогам Второй мировой войны по причине «переутомления» потери США составили 929 307 человек.

Чаще американцы оказывались плененными японской армией.
Больше всего командованию вооруженных сил США запомнилась операция немецких войск, вошедшая в историю как «Арденнский прорыв». В результате контрнаступления вермахта против союзных войск, начавшегося 16 декабря 1944 года фронт передвинулся на 100 км. вглубь территории противника. Американский писатель Дик Толэнд в книге об операции в Арденнах пишет, что «75 тысяч американских солдат на фронте в ночь на 16 декабря легли спать, как обычно. В этот вечер ни один из американских командующих не предполагал крупного немецкого наступления». Итогом германского прорыва стало пленение около 30 тыс. американцев.

Точных сведений о количестве советских военнопленных нет. По разным данным их число колеблется от 4,5 до 5,5 млн. человек. По подсчетам командующего группой армий «Центр» фон Бока только к 8 июля 1941 года в плен попали 287 704 советских военнослужащих, включая дивизионных и корпусных командиров. А по итогам 1941 года количество советских военнопленных превысило 3 млн. 300 тыс. человек.

Сдавались в плен в первую очередь из-за невозможности оказывать дальнейшее сопротивление – раненные, больные, не имеющие продовольствия и боеприпасов или при отсутствии управления со стороны командиров и штабов.

Основная масса советских солдат и офицеров попадала в немецкий плен в «котлах». Так, результатом самого крупного в советско-германском конфликте сражения на окружение – «Киевского котла» – стало около 600 тыс. советских военнопленных.

В плен советские солдаты сдавались также по одиночке или отдельными формированиями. Причины были разные, но главная из них, как отмечают бывшие военнопленные, – это страх за свою жизнь. Впрочем, были идеологические мотивы или просто нежелание воевать за советскую власть. Возможно с этих соображений 22 августа 1941 года на сторону противника практически в полном составе перешел 436-й пехотный полк под командованием майора Ивана Кононова.

Немцы

Если до Сталинградской битвы попадание немцев в плен было скорее исключением, то зимой 1942-43 гг. оно приобрело симптоматический характер: за время Сталинградской операции в плен попали около 100 тыс. военнослужащих вермахта. Немцы сдавались целыми ротами – голодные, больные, обмороженные или просто изнеможённые. За время Великой Отечественной войны советскими войсками было пленено - 2 388 443 немецких солдат.
В последние месяцы войны немецкое командование драконовыми методами пыталось заставить войска сражаться, но тщетно. Особенно неблагоприятной была ситуация на Западном фронте. Там немецкие солдаты, зная о соблюдении Англией и США Женевской конвенции об обращении с военнопленными сдавались гораздо охотнее, чем на Востоке.

По воспоминаниям немецких ветеранов, перебежчики старались переходить на сторону противника непосредственно перед атакой. Были случаи и организованной сдачи в плен. Так, в Северной Африке немецкие солдаты, оставшись без боеприпасов, горючего и продовольствия выстраивались в колонны чтобы сдаться американцам или англичанам.

Югославы

Не все страны Антигитлеровской коалиции могли давать сильному противнику достойный отпор. Так, Югославия, которую помимо Германии атаковали вооруженные силы Венгрии и Италии не выдержала натиска и 12 апреля 1941 года капитулировала. Части югославской армии, сформированные из хорватов, боснийцев, словенцев и македонцев стали массово расходиться по домам или переходить на сторону неприятеля. В считанные дни в немецком плену оказалось около 314 тыс. солдат и офицеров – практически все вооруженные силы Югославии.

Японцы

Следует отметить, что поражения, которые Япония терпела во Второй мировой войне приносили немало потерь противнику. Следуя кодексу самурайской чести, даже осажденные и заблокированные на островах подразделения не спешили сдаваться в плен и держались до последнего. В результате к моменту капитуляции многие японские солдаты просто умерли от голода.

Когда летом 1944 года американские войска захватили оккупированный японцами остров Сайпан из 30-тысячного контингента японцев в плен попала только тысяча.

Около 24 тысяч были убиты, еще 5 тысяч совершили самоубийство. Почти все пленники – это заслуга 18-летнего морпеха Гая Габалдона, который отлично владел японским языком и знал психологию японцев. Габалдон действовал в одиночку: он убивал или обездвиживал возле убежищ часовых, а затем уговаривал находящихся внутри сдаться. В самый удачный рейд морпех привел на базу 800 японцев, за что получил прозвище «Сайпанский крысолов».

Любопытный эпизод пленения японца, обезображенного укусами комаров, в своей книге «Воспоминания и размышления» приводит Георгий Жуков. На вопрос, «где и кто его так разделал» японец ответил, что вместе с другими солдатами с вечера был посажен в камыши для наблюдения за русскими. Ночью им пришлось безропотно терпеть страшные укусы комаров, чтобы не выдать своего присутствия. «А когда русские что-то крикнули и вскинули винтовку, – рассказывал пленный, – я поднял руки, так как не мог больше терпеть эти мучения».

Французы

Быстрое падение Франции во время молниеносного удара в мае-июне 1940 года странами Оси до сих пор вызывает у историков бурные дискуссии. Чуть больше чем за месяц в плен попало около 1,5 миллионов французских солдат и офицеров. Но если 350 тыс. оказались в плену в ходе боев, то остальные сложили оружие в связи с приказом правительства Петэна о перемирии. Так, в короткий период перестала существовать одна из самых боеспособных армий в Европе.

Войн – это не только история битв, дипломатии, побед, поражений, приказов командования и подвигов, это еще и история военнопленных. Судьба советских военнопленных в годы Второй мировой войны составляет одну из самых трагичных страниц нашего прошлого. Советские военнопленные попадали в плен на своей земле, защищая эту землю, а военнопленные гитлеровской коалиции оказывались в плену на чужой земле, в которую они пришли как захватчики.

В плену можно "оказаться" (получив ранение, впав в бессознательное состояние, не имея и боеприпасов для сопротивления) или "сдаться" – поднять руки, когда ещё можно и есть чем сражаться. Почему же присягнувший на верность родине вооружённый мужчина прекращает сопротивление? Может быть, такова природа человека? Ведь он повинуется инстинкту самосохранения, в основе которого чувство страха.

"Конечно, поначалу на войне было страшно. И даже очень. Каково это молодому парню постоянно видеть, как снаряды рвутся, бомбы, мины, товарищи погибают, их калечит осколками, пулями. Но потом, я заметил, уже не страх, а нечто другое заставляло вгрызаться в землю, искать укрытия, прятаться. Я бы назвал это чувством самосохранения. Ведь страх парализует волю, а чувство самосохранения заставляет искать выходы из, казалось бы, безвыходных ситуаций", – так вспоминал об этом чувстве ветеран Великой Отечественной войны – Иван Петрович Вертелко.

В жизни бывает страх частичный, страх какого-то явления. Но бывает и абсолютный страх, когда человек находится на краю гибели. И это самый сильный враг – он отключает мышление, не позволяет трезво воспринимать действительность. Человек теряет способность критически мыслить, анализировать ситуацию, управлять своим поведением. Перенеся шок, можно сломаться как личность.

Страх – массовая болезнь. По оценке ряда экспертов, сегодня 9 миллионов немцев периодически страдают приступами панического страха, а более 1 миллиона испытывают его постоянно. И это в мирное время! Вот как отзывается Вторая мировая в психике тех, кто родился позже. В каждом заложена своя устойчивость к страху: при опасности один впадёт в ступор (резкое психическое угнетение до полного оцепенения), другой – в панику, а третий хладнокровно ищет выход из сложившейся ситуации. В бою, под огнем противника боятся все, но поступают по-разному: одни сражаются, а других бери хоть голыми руками!

На поведение в бою влияет физическое состояние, порой человек "уже просто не может". Недавно здоровые молодые мужчины измучены голодом, холодом, незаживающими ранами, огнём врага без возможности укрыться… Яркий пример этого – сообщение из окружённой 2-й ударной армии Волховского фронта (весна 1942 года): "Болота растаяли, ни окопов, ни землянок, едим молодую листву, березовую кору, кожаные части амуниции, мелких животных… 3 недели получали по 50 г сухарей… Доели последних лошадей… Последние 3 дня не ели вообще... Люди крайне истощены, наблюдается групповая смертность от голода". Война – постоянный каторжный труд. Солдаты перекапывают миллионы тонн земли, как правило, малой саперной лопатой! Чуть сдвинулись позиции – копай опять; о передышке в боевых условиях не может быть и речи. Знает ли какая-нибудь армия о сне на ходу? А у нас это было обычным явлением на марше.

Нам всю войну было не до отдыха. Удар германской военной машины могла выдержать единственная сила в мире – наша армия! И наши измотанные, спящие на марше, при нужде съевшие лошадей солдатики перемогли отлично оснащённого умелого врага! Не только солдаты, но и генералы... Для нашего народа, победившего в самой страшной войне в истории человечества, свобода и независимость Родины оказались важнее всего. Ради нее на фронтах и в тылу люди жертвовали собой. Жертвовали, поэтому и победили.

По разным оценкам число советских солдат в германском плену в 1941-1945 гг. составляло от 4 559 000 до 5 735 000 человек. Цифры действительно огромные, но объективных причин такого массового пленения людей немало. Свою роль в этом сыграла внезапность нападения. Кроме того, оно было массированным: границу с СССР 22 июня перешли около 4,6 млн. человек. Войну начали 152 дивизии, 1 бригада и 2 моторизованных полка вермахта, 16 финляндских дивизий и 3 бригады, 4 венгерские бригады, 13 румынских дивизий и 9 бригад, 3 итальянские дивизии, 2 словацких дивизии и 1 бригада. Большинство из них обладали опытом ведения боевых действий, были хорошо оснащены и вооружены – на Германию к тому времени работала почти вся промышленность Европы.

Накануне войны сводки генштаба вермахта о состоянии Красной Армии отмечали, что её слабость заключается и в страхе командиров перед ответственностью, что было вызвано предвоенными чистками в войсках. Мнение Сталина о том, что воину Красной Армии лучше погибнуть, чем оказаться во вражеском плену было закреплено в советском законодательстве. "Положением о воинских преступлениях" 1927 года устанавливалось равенство понятий "сдача в плен" и "добровольный переход на сторону противника", который карался расстрелом с конфискацией имущества.

Кроме этого, на волю обороняющихся влияло отсутствие надежного тыла. Даже если советские бойцы и командиры вопреки всему держались насмерть, в тылу у них уже были горящие города, которые нещадно бомбили немецкие самолеты. Воины испытывали тревогу за судьбу близких. Потоки беженцев пополняли море пленников. Атмосфера паники первых недель войны также играла на руку нападавшим и не позволяла трезво оценивать сложившуюся обстановку и принимать правильные решения по борьбе с захватчиками.

В приказе народного комиссара обороны СССР № 270 от 16 августа 1941 года подчеркивалось: "Командиров и политработников, во время боя срывающих знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как родственники нарушивших присягу и предавших свою родину дезертиров... Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи".

С началом войны стало ясно, что истребление не только пленных, но и мирного населения принимает все более ужасающие масштабы. Пытаясь исправить положение, 27 июня 1941 года нарком иностранных дел Вячеслав Молотов телеграфирует председателю МККК (Международный Комитет Красного Креста) о готовности Советского Союза осуществить обмен списками военнопленных и возможности пересмотра отношения к Гаагской конвенции "О законах и обычаях сухопутной войны". Нельзя забывать, что именно отказом СССР присоединиться к Женевской конвенции мотивировал Гитлер свои призывы не применять в отношении советских военнопленных нормы международного права. За месяц до вторжения в Советский Союз Верховное командование вермахта (ОКВ) подготовило инструкции об обращении с захваченными в плен представителями политической власти, находящимися в РККА. Одно из предложений сводилось к необходимости уничтожения политкомиссаров еще во фронтовых лагерях.

17 июля 1941 года Вячеслав Молотов специальной нотой через посольство и Красный Крест Швеции довел до сведения Германии и её союзников согласие СССР выполнять требования Гаагской конвенции 1907 года "О законах и обычаях сухопутной войны". В документе подчеркивалось, что Советское правительство будет соблюдать требования конвенции в отношении фашистской Германии "лишь постольку, поскольку эта конвенция будет соблюдаться самой Германией". Тем же днём датирован приказ гестапо, предусматривавший уничтожение "всех советских военнопленных, которые были или могли быть опасны для национал-социализма".

Отношение к пленным на Руси издавна было гуманным. Милосердия к побеждённым требовало "Соборное уложение" Московской Руси (1649 г.): "Неприятеля, просящего пощады, щадить; безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать. С пленными поступать человеколюбиво, стыдиться варварства. Не меньше оружия поражать врага человеколюбием. Воину надлежит мощь вражескую сокрушать, а не безоружных поражать". И так поступали веками.

К сожалению, большинство положений Женевские конвенции "Об обращении с военнопленными" оставались лишь на бумаге. Немецкий плен – одно из самых мрачных явлений Второй мировой войны. Уж очень тяжелой была картина фашистского плена, всю войну зверства не прекращались. Все знают, что делали во время Второй мировой войны "культурные" немцы и японцы, проводя эксперименты на людях, издеваясь над ними в лагерях смерти… Вот как писал К.Д. Воробьев в своей повести "Это мы, Господи!… ", о том, что довелось ему пережить в фашистском плену: "Каунасский лагерь "Г" был карантинным пересылочным пунктом. Не было поэтому в нем особых "благоустройств", свойственных стандартным лагерям. Но в нем были эсэсовцы, вооруженные… железными лопатами. Они уже стояли, выстроившись в ряд, устало опершись на свое "боевое оружие". Еще не успели закрыться ворота лагеря за изможденным майором Величко, как эсэсовцы с нечеловеческим гиканьем врезались в гущу пленных и начали убивать их. Брызгала кровь, шматками летела срубленная неправильным косым ударом лопаты кожа. Лагерь огласился рыком осатаневших убийц, стонами убиваемых, тяжелым топотом ног в страхе метавшихся людей».

Или вот ещё: "Паек пищи, выдаваемый пленным, составлял 150 граммов плесневелого хлеба из опилок и 425 граммов баланды в сутки… В Шяуляе самое большое здание – тюрьма. Во дворе, в коридорах, в четырехстах камерах, на чердаке – всюду, где только было возможно, сидели, стояли, корчились люди. Была их там не одна тысяча. Их не кормили. Водопровод немцы разобрали. Умерших от тифа и голода убирали с первого этажа и со двора. В камерах и коридорах остальных этажей трупы валялись месяцами, разъедаемые несметным количеством вшей. По утрам шесть автоматчиков заходили во двор тюрьмы. Три фургона, наполненные мертвецами и еще дышащими, вывозились из тюрьмы в поле. Каждый фургон тащили пятьдесят пленных. Место, где сваливали в огромную канаву полутрупы, отстояло от города в четырех верстах. Из ста пятидесяти человек, везущих страшный груз, доходили туда сто двадцать. Возвращались восемьдесят – девяносто. Остальных пристреливали по пути на кладбище и обратно".

И всё-таки многие попавшие в плен пытались бежать: группами, в одиночку, из лагерей, во время пересылки. Вот данные немецких источников: "На 01.09.42 г. (за 14 месяцев войны): из плена бежало 41300 русских". Дальше – больше. Министр экономики гитлеровской Германии Шпеер докладывает фюреру: "Побеги приняли угрожающие размеры: ежемесячно из общего числа бежавших удаётся обнаружить и вернуть к местам работ до 40000 человек". К 01.05.44 г. (предстоит ещё год войны) при попытке к бегству убит 1 миллион военнопленных. Наших дедов и отцов!

В Германии и СССР времён Второй мировой близким пропавшего без вести отказывали в поддержке (не платили пособия, пенсии). Сдавшийся в плен человек воспринимался как враг, это не только была позиция власти, но и отношение общества. Враждебность, отсутствие сочувствия и социальной поддержки – со всем этим бывшие пленные сталкивались повседневно. В Японии плену предпочитали самоубийство, в противном случае близкие пленного подвергались гонениям на родине.

В 1944 году поток возвращающихся в Советский Союз военнопленных и репатриированных резко увеличился. Летом этого года была разработана, а затем введена новая система фильтрации и проверки органами государственной безопасности всех возвращающихся лиц. Для проверки "бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника", была создана целая сеть специальных лагерей. В 1942 году кроме существовавшего ранее Южского спецлагеря было создано ещё 22 лагеря в Вологодской, Тамбовской, Рязанской, Курской, Воронежской и других областях. Практически эти спецлагеря представляли собой военные тюрьмы строгого режима, причём для заключённых, которые в подавляющем большинстве не совершали каких-либо преступлений.

Освобожденные из спецлагерей военнопленные сводились в особые батальоны и направлялись в отдалённые районы страны на постоянную работу на предприятиях лесной и угольной промышленности. Только 29 июня 1956 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление "Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и их семей". С 1956 г. все дела бывших военнопленных были пересмотрены. Подавляющее большинство из них – реабилитировано.

Объективно, плен – это всегда поражение, подчинение воле противника. Но вместе с тем, – это и право безоружного. Находясь в плену, воин должен рассчитывать на защиту своих прав со стороны государства, пославшего его на фронт. Государство обязано придерживаться одного из древних международных принципов – возвращение военнопленного на Родину и восстановление его во всех правах гражданина. Кроме этого, со стороны государства, захватившего военнослужащего в плен, должны соблюдаться нормы международного права.

Интересны следующие факты. В 1985 году в США была учреждена медаль "За достойную службу в плену". Ею награждают солдат, побывавших в плену, в том числе и посмертно. А 9 апреля 2003 года американский президент объявил о новом государственном празднике – Дне памяти американских военнопленных. Обращаясь по этому поводу к нации, он сказал: "Они являются национальными героями, и их служба нашей страной не будет забыта". Всё это утверждает в солдатах уверенность, что о них позаботятся. В сознании американских солдат прочно укоренилась мысль о том, что родина своих на войне не забывает и ни в чем не обвиняет, если им на войне "не повезёт". В западных странах люди думают иначе: "Самое ценное в жизни – сама жизнь, дающаяся только раз. И можно идти на всё ради ее сохранения". Такие выражения, как "умереть за родину", "жертвовать собой", "честь дороже жизни", "предавать нельзя" уже давно не являются для них мерилом солдата и мужчины.

Советские военнопленные сразу после освобождения из немецких лагерей были направлены в ГУЛАГ. Данный миф чаще всего используется при рассуждениях о репрессивной природе режима, используется он так же для «оправдания» власовцев и прочих изменников Родины.

Примеры использования

«Впоследствие все пленные, прошедшие ужас немецких лагерей и вернувшиеся на родину, были отправлены в лагеря ГУЛАГа».

Действительность

В наиболее развернутом виде данный миф сформулировал Н.Д. Толстой-Милославский в книге «Жертвы Ялты»:

«Советское правительство не скрывало отношения к гражданам, попавшим в руки врага. Пресловутая статья 58–1 б УК СССР от 1934 года предусматривала для них соответствующее наказание. Во время войны Сталин самолично издал ряд приказов, угрожавших драконовскими мерами дезертирам и военнопленным, например, приказ №227, который был издан в 1942 году и зачитан во всех частях советской армии. Аналогичные приказы издавались в 1943 и 1944 годах, с некоторыми изменениями в связи с текущими военными задачами. Советским солдатам предписывалось при угрозе сдачи в плен кончать с собой».

Рассмотрим же все сказанное по пунктам.

Пленные и законодательство СССР

Статья 58-1 в УК РСФСР от 1926 г. сформулирована так:

«58-1 «а». Измена Родине, т.е. действия, совершенные гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу, караются высшей мерой уголовного наказания - расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах - лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества.

58-1 «б». Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания - расстрелом с конфискацией всего имущества.»

И речь здесь идет о измене. Совершенно нет утверждений, что плен считается изменой. Более того, плену посвящена отдельная статья 193 «Преступления воинские».

«Статья 193.14. Самовольное оставление поля сражения во время боя или преднамеренная , не вызывавшаяся боевой обстановкой, сдача в плен или отказ во время боя действовать оружием влечет за собой применение высшей меры социальной защиты».

Как можно видеть, не всякая сдача в плен считается преступлением, а только преднамеренная, не вызванная боевой обстановкой. Еще более конкретным является положение о воинских преступлениях от 1927 г. Статья 22 этого положения полностью копирует статью 193.14 УК РСФСР, и в комментариях к данному положению четко оговаривается:

«Сдача в плен. Каждый военнослужащий обязан выполнить свой воинский долг согласно данного им торжественного обещания (красная присяга) «не щадя своих сил, ни самой жизни».

Однако, в известных случаях обстановка на поле боя может сложиться так, что сопротивление по существу представляется невозможным, а уничтожение бойцов бесцельным. В этих случаях сдача в плен является актом допустимым и немогущим вызвать судебные преследования.

В силу сказанного, статья 22 предусматривает, как преступление, лишь такую сдачу в плен, которая не вызвана боевой обстановкой, т.е. сдачу в плен с целью избежать риска, связанного с нахождением в рядах бойцов (быть убитым, раненным и т.п.).

Как можно легко видеть, из сказанного, законодательство СССР не карало за плен не связанный с изменой воинскому долгу.

Приказы против пленных

Судьба военнопленных

В конце 1941г. приказом наркома обороны №0521 была создана система фильтрационных лагерей для проверки освобождённых из плена.

Туда, для проверки, направляются:

1-я - военнопленные и окруженцы;

2-я - рядовые полицейские, деревенские старосты и другие гражданские лица, подозреваемые в изменнической деятельности;

3-я - гражданские лица призывного возраста, проживавшие на территории, занятой противником.

Их судьба ясна из следущего документа:

1. Для проверки бывших военнослужащих Красной Армии, находящихся в плену или окружении противника, решением ГОКО №1069сс от 27.XII-41 г. созданы спецлагеря НКВД.

Проверка находящихся в спецлагерях военнослужащих Красной Армии проводится отделами контрразведки «Смерш» НКО при спецлагерях НКВД (в момент постановления это были Особые отделы).

Всего прошло через спецлагеря бывших военнослужащих Красной Армии, вышедших из окружения и освобождённых из плена, 354 592 чел., в том числе офицеров 50 441 чел.

2. Из этого числа проверено и передано:
а) в Красную Армию 249 416 чел. в том числе:
в воинские части через военкоматы 231 034 - « -
из них - офицеров 27042 - « -
на формирование штурмовых батальонов 18 382 - « -
из них - офицеров 16 163 - « -
б) в промышленность по постановлениям ГОКО 30 749 - « -
в том числе - офицеров 29 - « -
в) на формирование конвойных войск и охраны спецлагерей 5924 - « -

3. Арестовано органами «Смерш» 11 556 - « -
из них - агентов разведки и контрразведки противника 2083 - « -
из них - офицеров (по разным преступлениям) 1284 - « -

4. Убыло по разным причинам за всё время - в госпитали, лазареты и умерло 5347 - « -

5. Находятся в спецлагерях НКВД СССР в проверке 51 601 - « -
в том числе - офицеров 5657 - « -

Из числа оставшихся в лагерях НКВД СССР офицеров в октябре формируются 4 штурмовых батальона по 920 человек каждый».

Итак, судьбы бывших военнопленных, прошедших проверку до 1 октября 1944 г., распределяются следующим образом:

Поскольку в процитированном выше документе для большинства категорий указывается также и количество офицеров, подсчитаем данные отдельно для рядового и сержантского состава и отдельно для офицеров:

Таким образом, среди рядового и сержантского состава благополучно проходило проверку свыше 95% (или 19 из каждых 20) бывших военнопленных. Несколько иначе обстояло дело с побывавшими в плену офицерами. Арестовывалось из них меньше 3%, но зато с лета 1943 до осени 1944 года значительная доля направлялась в качестве рядовых и сержантов в штурмовые батальоны. И это вполне понятно и оправданно - с офицера спрос больше, чем с рядового.

Кроме того, надо учесть, что офицеры, попавшие в штрафбаты и искупившие свою вину, восстанавливались в звании. Например, 1-й и 2-й штурмовые батальоны, сформированные к 25 августа 1943 года, в течение двух месяцев боёв показали себя с отличной стороны и приказом НКВД были расформированы. Бойцов этих подразделений восстановили в правах, в том числе и офицеров, и затем отправили воевать далее в составе Красной Армии.

А в ноябре 1944 года ГКО принял постановление, согласно которому освобождённые военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно в запасные воинские части, минуя спецлагеря».

"Статистический лабиринт". Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности

Величина 5,75 млн. человек слагалась из 3,35 млн. взятых в плен в 1941 г. и 2,4 млн.- с 1 января 1942 г. по 1 февраля 1945 г. Здесь явно имеется недоучет данных за 1941 г., не хватает 450 тыс. пленных. Ибо по состоянию на 11 декабря 1941 г., согласно сводке донесений немецких воинских частей, численность советских военнопленных составляла 3,8 млн. человек . Затем из этого количества таинственно «исчезли» 450 тыс. Нас нисколько не удовлетворят возможные объяснения об «уточнении» цифр. Дело гораздо серьезнее. 3,8 млн. - это число пленных по донесениям воинских частей, а 3,35 млн. - соответствующие данные лагерной статистики. Получается, что в 1941 г. 450 тыс. пленных погибли после момента пленения до поступления в лагеря.

Есть на этот счет и соответствующие свидетельства. Объясняя на Нюрнбергском процессе (20 ноября 1945 г. - 1 октября 1946 г.) причины массового вымирания советских военнопленных, захваченных под Вязьмой в октябре 1941 г., подсудимый, бывший начальник штаба ОКВ (ОКВ - Верховное командование вооруженных сил Германии) генерал-полковник А. Йодль заявил: «Окруженные русские армии оказывали фанатическое сопротивление, несмотря на то, что последние 8-10 дней были лишены какого-либо снабжения. Они питались буквально корой и корнями деревьев, так как отошли в непроходимые лесные массивы, и попали в плен уже в таком истощении, когда они были едва ли в состоянии передвигаться. Было просто невозможно их везти... Поблизости не было мест для их размещения... Очень скоро начались дожди, а позднее наступили холода. В этом и была причина, почему большая часть людей, взятых в плен под Вязьмой, умерли» .

Это свидетельство подтверждает факт массовой смертности пленных до поступления в лагеря. Поэтому произведенное немцами снижение числа взятых в плен в 1941 г. советских военнослужащих почти на 450 тыс. человек и соответственно всей статистики за всю войну с 6,2 млн. до 5,75 млн. являлось не просто «уточнением», а «списанием», и в немецкой лагерной статистике погибшие пленные, естественно, не учтены. Любопытное исследование провели И.А. Дугас и Ф.Я. Черон. Они установили, что в начале 1942 г было «скорректировано» в сторону понижения (с 3,8 млн. до 3,35 млн.) только итоговое количество попавших в 1941 г. в немецкий плен советских военнослужащих, а первичные данные (донесения воинских частей) остались без изменений и при их суммировании дают именно 3,8 млн. человек .

На Нюрнбергском процессе советская сторона представила документ из аппарата рейхсминистра оккупированных восточных территорий А. Розенберга (это была справка на имя рейхсмаршала Г. Геринга, датированная 1 февраля 1942 г, но сведения в ней давались по состоянию на 10 января 1942 г.), в котором говорилось об общем числе советских военнопленных, и называлась цифра в 3,9 млн., из них имелись в наличии только 1,1 млн. О «недостающих» 2.8 млн. в справке ничего не говорилось, но из других немецких источников известно, что общее количество умерших советских военнопленных к середине января 1942 г. перевалило за отметку в 2 млн. человек - и это только умершие в лагерях, без учета свыше 400 тыс. пленных, погибших еще до поступления туда.

Освобожденных и бежавших из плена максимально могло быть 400 тыс. В итоге к 10 января 1942 г. всего взяты в плен 3,9 млн. советских военнослужащих, из них умерли – 2,4 млн., находились в наличии – 1,1 млн., освобождены и бежали - 400 тыс. Историкам известен еще один источник - сводка донесений немецких штабов, - где также по состоянию на 10 января 1942 г. названо общее число советских военнопленных в 3,9 млн. человек . Затем величины 3,8 млн. (на 11 декабря 1941 г.) и 3,9 млн. (на 10 января 1942 г.) исчезают из немецкой статистики и появляются «уточненные» 3,35 млн. за 1941 г. Как это произошло и при каких обстоятельствах, исследователям выяснить пока не удалось.

Надо иметь в виду, что нацисты при их амбициозности и тщеславии не могли просто так принизить собственные «успехи» в пленении войск противника. Они явно чего-то опасались. Возможно, прав западногерманский историк К. Штрайт в своем подозрении, что природа «статистического изъяна» кроется в желании скрыть «грубейшие нарушения» от Международного Красного Креста, представители которого время от времени допускались для обследования положения военнопленных .

Российский исследователь П.М. Полян, автор дважды издававшейся (в 1996 и 2002 гг.) монографии «Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация», говоря об «уточнении» немецкой статистики за 1941 г. посредством снижения общего числа советских пленных с 3,8 до 3,35 млн. человек, высказал неприемлемое, на мой взгляд, предположение: «Не вполне ясно, учтены ли в этих цифрах военнопленные, отпущенные на свободу» . По документам известно, что в период с июля по ноябрь 1941 г. немцы отпустили почти 318,8 тыс. советских пленных . Однако последние не имеют отношения к «исключенным из статистики». Из анализа содержащегося в монографиях Даллина и Штрайта обильного статистического материала с детальным указанием «убыли» («умерло», «казнено», «освобождено», «бежало» и т.д.) освобожденные в течение всей войны неотъемлемой составной частью входили в сводную «уточненную» немецкую статистику общей численности советских военнопленных. Это значит, что они (освобожденные) в статистике за 1941 г. входили в «уточненные» 3,35 млн., а в «списанных» 450 тыс. их нет.

С 1 января 1942 г. по 1 февраля 1945 г., согласно германским документам, в немецкий плен попали 2,4 млн. советских военнослужащих. Если сюда прибавить 3,8 млн. пленных 1941 г., то их общее число составляет не 5,75, а 6,2 млн. человек. Это состояние до 1 февраля 1945 г., и следует учитывать, что некоторое количество (вероятно, незначительное) советских солдат и офицеров попали в плен в феврале-апреле 1945 г.

Но ведь существовал еще финский и румынский плен. По финскому плену за 1941-1944 гг. имеются точные данные - 64188 человек . Статистики такого же характера по румынскому плену нет, а имеющиеся в научной литературе вполне приемлемые оценки варьируются обычно в пределах от 40 до 45 тыс. человек . Советские военнослужащие, взятые в плен венгерскими, итальянскими и словацкими войсками, передавались немцам и учтены в их статистике. Следовательно, общая численность советских военнопленных (суммарно по немецкому, финскому и румынскому плену) составляла около 6,3 млн. человек.

В отечественной историографии наиболее авторитетным источником по рассматриваемому вопросу считается подготовленный коллективом военных историков под общей редакцией Г.Ф. Кривошеева и изданный в 1993 г. статистический сборник «Гриф секретности снят». Это издание готовилось под эгидой Генерального штаба и Министерства обороны РФ с определенной претензией на директивность. В нем в графе «Пропало без вести, попало в плен» указана цифра 4559 тыс. человек . Имеется и пояснение: «Всего в плену находилось 4059 тыс. советских военнослужащих, а около 500 тыс. погибло в боях, хотя по донесениям фронтов они были учтены как пропавшие без вести» . Далее читаем: «Кроме того, в начальный период войны было захвачено противником около 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но не зачисленных в войска» .

Перед нами статистика совсем иного масштаба, нежели немецкая. По расчетам Кривошеева и его коллег, максимально могли попасть в плен не более 4,2-4,3 млн. военнослужащих (с учетом захваченных противником военнообязанных, призванных по мобилизации, но не зачисленных в штаты воинских частей).

Общая численность советских военнопленных получается почти на 2 млн. меньше, чем это было указано в немецких сводках. Понимая, что их расчеты резко расходятся с показаниями германских источников, авторы сборника попытались опровергнуть немецкую статистику, приводя доводы, что противник якобы «завышал» число пленных, включал туда находившихся при войсках партийных и советских работников, гражданских лиц (мужчин) и т.п. Согласен, что такая практика была, но и соответствующая корректировка радикально не меняет положения: немецкая и «кривошеевская» статистики остаются разномасштабными. Приведенные в книге «Гриф секретности снят» расчеты существенно искажают реальную картину. Таково и общее мнение всех ведущих специалистов, занимающихся разработкой этой проблемы. Так, Полян обращает внимание на недостоверность этих «расчетов» и, не без юмора и сарказма назвав их «альтернативными результатами», констатирует, что «говорить о коррективном сравнении» с немецкими данными «было бы преждевременно» . Исследователь недвусмысленно дал понять, что подобного рода «расчеты» не могут всерьез восприниматься в научном историческом сообществе.

Определением общего числа попавших в плен военнослужащих занималась также Комиссия при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий во главе с А.Н. Яковлевым («Комиссия А.Н. Яковлева»). По ее данным, за все время войны попало в плен 4,07 млн. военнослужащих . Эти цифры еще более сомнительные, нежели те, что привели авторы сборника «Гриф секретности снят». В отличие от противника, считавшего пленных по головам (в прямом смысле), члены «Комиссии А.Н.Яковлева» пользовались какой-то другой «методикой» подсчета, суть которой не раскрыли. Немецкую статистику они проигнорировали и «изобрели» альтернативную, на мой взгляд, заведомо недостоверную. Реально комиссия могла опираться на какие-то данные о пропавших без вести (за 1941-1943 гг. явно неполные), а затем из них умозрительно вычислять попавших в плен. Комиссия представила рассчитанную ею динамику попадания в плен в военные годы (в книге «Гриф секретности снят» этого нет), что позволило сопоставить ее с имеющейся в немецких источниках соответствующей динамикой (см. табл. 1).

Таблица 1. Динамика попадания в немецкий плен советских военнослужащих*

* Составлено по : Dallin A. Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945: Eine Studie uber Besatzungspolitik. Dusseldorf, 1958. S.440; Судьбы военнопленных и депортированных граждан СССР: Материалы Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий // Новая и новейшая история. 1996. №2. С. 92.
**В немецких данных за 1941 г. приводятся не «уточненные» 3,35 млн., а то количество (3,8 млн.), которое зафиксировано в сводке немецких воинских частей. Соответственно этому и общее число советских военнопленных за всю войну составляет не 5,75, а 6,2 млн. человек.
*** Немецкие данные за 1945 г. доведены только до 1 февраля.

При сопоставлении указанных в таблице 1 данных бросается в глаза их вопиющая неадекватность. В статистике «Комиссии А.Н. Яковлева» нелепо выглядит взятая «с потолка» и чрезмерно заниженная численность попавших в плен в 1941 г. (почти 2 млн. человек). Это противоречит показаниям всего комплекса имеющихся источников. Неточность данных за 1942-1943 гг. проявляется в значительно меньшей степени, нежели за 1941 г. Форменный сюрприз преподнесла комиссия при исчислении попавших в плен в 1944 г., насчитав на 56 тыс. человек больше, чем это указано в немецкой статистике.

В некоторой степени указанная неадекватность объясняется разницей в определении понятия «военнопленные». Противник трактовал его значительно шире, не ограничиваясь только военнослужащими. Немцы относили к военнопленным личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонного строительства, гражданской авиации, связи и т.д.), незавершенных формирований народного ополчения, отрядов самообороны городов и местной противовоздушной обороны, истребительных отрядов, милиции, а также часть партизан и подпольщиков, партийных и советских работников; часть гражданских лиц, мужчин, в которых противник подозревал переодетых красноармейцев; больных и раненых военнослужащих в госпиталях, которые ранее в донесениях советских воинских частей были учтены как санитарные потери .

Подавляющее большинство перечисленных категорий лиц - как правило, вооруженные люди, совместно с военнослужащими участвовавшие в боевых действиях. Я в корне не согласен с трактовкой авторов книги «Гриф секретности снят», что противник неправомерно включал их в военнопленные и за счет этого «завышал» их число. Спрашивается: а куда противник должен был включать захваченных вооруженных врагов? Естественно, в военнопленные. Однако, несмотря на внушительный перечень категорий этих «неправомерно включенных» (по версии Кривошеева), их удельный вес в составе военнопленных был незначительным (едва ли более 5%). Поэтому даже с учетом этой корректировки разномасштабность между немецкой и отечественной («кривошеевской» и «яковлевской») статистиками отнюдь не устраняется.

Главная же причина указанного несоответствия статистик кроется в другом: в сборнике «Гриф секретности снят» действительное количество пропавших без вести занижено примерно на 30%. Это можно доказать, оперируя статистическими показателями данного сборника. Там сказано, что за годы войны из вооруженных сил убыло по различным причинам в общей сложности 21,7 млн. человек . Далее следует подробное перечисление составляющих этой убыли с указанием их численности (упомянутые 4,559 млн. там присутствуют), но в сумме получается не 21,7, а 19,45 млн.) . Не хватает 2,25 млн. человек (21,7 млн. - 19,45 млн.). Составители сборника видели эту нестыковку в статистике и объяснили «недостающую убыль» отчисленными из армии и флота по политической неблагонадежности (включая лиц ряда национальностей, семьи которых насильственно выселялись в восточные районы СССР), а также «значительным количеством неразысканных дезертиров» .

«Недостающая убыль» (2 млн. человек) однозначно относится к категории пропавших без вести. Из этого следует, что в графе убыли под названием «Пропало без вести, попало в плен» должно быть не 4559 тыс., а свыше 6,5 млн. (4559 тыс. + 2 млн. человек). После этого многое можно объяснить, а главное, немецкая и отечественная статистики становятся одномасштабными. Подавляющее большинство из этих более 6,5 млн., безусловно, попало в плен, хотя какая-то их часть, конечно же, пропала без вести по иным причинам. С учетом указанного выше расширительного толкования противником понятия «военнопленные» установленное мною общее количество советских военнопленных (6,3 млн.), опровергаемое отечественной статистикой, вполне укладывается в ее рамки.

Можно считать установленным, что к февралю 1942 г. уже не было в живых более 2,4 млн. советских военнопленных. В дальнейшем масштабы смертности заметно снизились - с февраля 1942 г. до конца войны умерли, по моим расчетам, еще около 1,5 млн. человек. Это явилось следствием изменения подхода германского руководства к данной проблеме, которое проистекало отнюдь не из гуманистических побуждений, а из сугубо прагматических - до февраля 1942 г. большие массы советских военнопленных воспринимались как ненужный балласт, от которого избавлялись, а теперь стали смотреть на них как на источник рабочей силы. Претерпела разительные перемены динамика ежемесячной смертности. Если в первые 7 с лишним месяцев войны (по январь 1942 г. включительно) в среднем в месяц умирало порядка 340-350 тыс. советских военнопленных, то в последующие 39 месяцев (февраль 1942 - апрель 1945) - 35-40 тыс.

Рассмотрим, в какой степени результаты моего исследования о масштабах смертности советских военнопленных согласуются с выводами наиболее авторитетных специалистов в этой области. Штрайт, лично обработавший и изучивший огромный массив германских документов, пришел к выводу, что в немецком плену умерли 3,3 млн. советских военнопленных, из них около 2 млн.- до февраля 1942 г. При этом Штрайт допускал, что какая-то часть из почти 0,5 млн. «исключенных из статистики» за 1941 г. военнопленных в действительности погибла, но не решился включить их в общую статистику смертности. Напротив, Даллин был уверен, что «исключенные» - это в основном погибшие на этапах пленения и транспортировки в лагеря, и полагал, что общее число умерших советских военнопленных составляло 3,7 млн. . Что касается И.А. Дугаса и Ф.Я. Черона, то они согласились с выводами Даллина . Таким образом, в зарубежной научной литературе оценка смертности советских военнопленных в 3,7 млн. человек представляется наиболее убедительной и приемлемой. Подчеркну, что именно такое количество умерло в плену. Установленные мною 3,9 млн. человек включают в себя все без исключения категории военнопленных, в том числе погибших коллаборационистов (ориентировочно 200 тыс.), в частях вермахта, армии Власова и прочих изменнических (воинских и полицейских) формированиях.

Как же оценивает масштабы смертности советских военнопленных коллектив военных историков во главе с Г.Ф. Кривошеевым? В сборнике «Гриф секретности снят» читаем: «673 тыс., по немецким данным, умерли в фашистском плену (на самом деле немецкие данные совсем другие. - В.З.). Из оставшихся 1110,3 тыс. чел., по нашим данным, больше половины составляют тоже умершие (погибшие) в плену» . Затем цифры 673 тыс. и 1110,3 тыс. складываются, и получается непонятная величина в 1783,3 тыс. человек, которая в виде итоговой цифры помещена в рубрике «Не вернулось из плена (погибло, умерло, эмигрировало в другие страны)» . В результате этих более чем странных арифметических манипуляций реальные масштабы смертности советских военнопленных были «подсокращены» более чем на 2 млн. человек. Это - редкостный образец «статистической алхимии». Понятно, что данными подобного рода нельзя пользоваться в научной, преподавательской и пропагандистской работе.

В 2001 г. вышло второе издание книги «Гриф секретности снят» под названием «Россия и СССР в войнах XX века» (руководитель - тот же Кривошеев). В ней нелепая цифра 1783,3 тыс. прямо не упоминалась, но, к сожалению, использовалась авторами в расчетах принципиального характера, что делает их результаты неправильными. Именно эта заведомо недостоверная цифра составляет разницу между демографическими потерями военнослужащих (8668,4 тыс.) и боевыми и не боевыми потерями советских вооруженных сил убитыми и умершими (6885,1 тыс.) . Арифметика здесь проста: 8668,4 тыс. – 6885,1 тыс. = 1783,3 тыс. Можно произвести и другое арифметическое действие: 6885,1 тыс. + 1783,3 тыс. = 8668,4 тыс. Как не считай, все равно всплывает этот «статистический суррогат» (1783,3 тыс.). Поясняю, что 2 другие цифры (8668,4 тыс. и 6885,1 тыс.) различаются тем, что первая из них учитывает погибших в плену, а вторая - нет. И тут становится ясно, что рассчитанный «кривошеевским» коллективом масштаб демографических потерь военнослужащих за время войны (8668,4 тыс.), воспринимаемый многими исследователями как вполне достоверный, на самом деле таковым не является и нуждается в коренном пересмотре.

Справедливости ради надо сказать, что далеко не все российские военные историки неукоснительно следуют статистическим установкам Кривошеева и его коллег. Так, Н.П. Дембицкий в статье «Судьба пленных», опубликованной в 2004 г., сделал следующий вывод: «Всего советских военнопленных было не менее 5 млн. человек, из которых свыше 3 млн. погибли» . Это можно принять как допустимую точку зрения, не выходящую за рамки здравого смысла. Другой военный историк, В.А. Пронько, в вышедшей тогда же в свет статье «Цена победы», совершенно проигнорировав «кривошеевские» расчеты, целиком оперировал наиболее ходовой в западной историографии статистикой: всего советских военнопленных было 5,7 млн., из числа которых «от голода и болезней умерли либо были расстреляны около 3300 тысяч человек» . Из этих цифр совершенно правильно определяется число выживших (2,4 млн.), а вот общее количество военнопленных и масштабы их смертности занижены на 600 тыс. Повторю, что всего советских военнопленных было порядка 6,3 млн., из них около 3,9 млн. погибли и умерли и не менее 2,4 млн. остались в живых. Эта статистика уже введена в научный оборот. Например, именно она указана в соответствующем томе фундаментального научного труда «Население России в XX веке: Исторические очерки» .

Известно, что одна часть военнопленных содержалась в лагерях на оккупированной территории СССР, другая - в Германии и ряде европейских стран (подвластных и союзных ей). По данным Штрайта, до 1 мая 1944 г. в рейхе перебывало 3,1 млн. советских военнопленных . Эти данные, безусловно, достоверные. К ним следует добавить как минимум 200 тыс. человек, взятых в плен в период с мая 1944 г. по апрель 1945 г. и содержавшихся в плену в Финляндии, Румынии и на территориях других стран. Следовательно, из 6,3 млн. военнопленных за пределами СССР оказались не менее 3,3 млн.

С достаточно высокой степенью достоверности можно утверждать, что из числа военнопленных, содержавшихся в Германии и других странах, осталось в живых около 1,7 млн. (суммарная численность репатриантов и «невозвращенцев»). Поскольку они находились вне СССР, то представляли собой живую демографическую потерю. Исправить такое положение могла только их массовая репатриация. В октябре 1944 г. было образовано Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации во главе с генерал-полковником Ф.И. Голиковым, которое занималось не только возвращением на родину военнопленных, но и всех так называемых перемещенных лиц. К середине 1947 г. ведомству Голикова удалось вернуть в СССР из Германии и других стран 1549,7 тыс. советских военнопленных . Порядка 150 тыс. по тем или иным причинам не вернулись (эта величина оценочная, максимально допустимая; возможна ее корректировка в сторону понижения).

В научной литературе нередко ошибочно называется другое количество репатриированных военнопленных – 1836 тыс. Эта цифра, например, фигурирует в сборнике «Гриф секретности снят» в рубрике «Вернулось из плена по окончании войны (по данным органов репатриации)» . Но дело в том, что органы репатриации включили в свою статистику 286,3 тыс. военнопленных, освобожденных из плена в 1944 - начале 1945 г. в ходе наступления Красной армии на советской территории, и они составной частью вошли в число выживших военнопленных на оккупированной территории СССР. Репатриированных же военнопленных, по состоянию на середину 1947 г., было именно 1549,7 тыс. (1836 тыс. – 286,3 тыс.).

Поскольку за пределами СССР из 3,3 млн. военнопленных остались в живых около 1,7 млн., то количество погибших и умерших составляет порядка 1,6 млн. (3,3 млн. – 1,7 млн.). Согласно Штрайту, до 1 мая 1944 г. на территории рейха умерли 1,1 млн. советских военнопленных . У нас нет оснований сомневаться в достоверности этой информации. Однако война продолжалась еще целый год, и какое-то количество умерло именно в этот период. Думается, не будет большой ошибкой, если мы определим количество умерших советских военнопленных на территории тогдашней Германии в период с мая 1944 г. по май 1945 г. величиной порядка 200 тыс. О смертности советских военнопленных в финском плену в 1941-1944 гг. имеется точная статистика - 19016 человек . Аналогичных данных по румынскому плену нет, предположительно там умерли около 10 тыс. советских военнослужащих. Десятки тысяч советских военнопленных погибли в других странах Европы - места их захоронений выявлены во Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Польше (той ее части, которая не входила в состав рейха), Югославии, Венгрии и др. Количество этих мест захоронений исчисляется многими сотнями. Советские органы репатриации в 1952 г. располагали информацией, что только в Норвегии находилось 217 таких мест захоронений . Погибшие коллаборационисты из числа бывших военнопленных тоже входят в общую статистику как не дожившие до конца войны. На мой взгляд, количество умерших за пределами СССР советских военнопленных как около 1,6 млн. выглядит достаточно обоснованным.

Определив, что на оккупированной территории СССР содержалось примерно 3 млн. советских военнопленных (6,3 млн. - 3,3 млн.), попробуем вычислить количество выживших. Многие десятки тысяч сумели бежать (полагаю, что их было более 100 тыс.). Как уже отмечалось, немцы с июля по ноябрь 1941 г. отпустили из плена 318,8 тыс. человек - прибалтов, немцев, украинцев, белорусов. В ноябре 1941 г. оккупанты прикрыли подобную «благотворительность» в отношении украинцев и белорусов, но сохранили ее в отношении прибалтов и немцев. В 1942-1944 гг. освобождение из плена производилось лишь при обязательном условии поступления на военную или полицейскую службу. За 3 года (с середины 1941 г. до середины 1944 г.) общее число освобожденных и бежавших из плена на оккупированной территории СССР составляло не менее 500 тыс. человек. Однако мы не можем их всех включить в число выживших, так как какая-то их часть, безусловно, погибла уже после освобождения или побега из плена. Еще 286,3 тыс. военнопленных были освобождены Красной армией на советской территории в 1944 - начале 1945 г. . С учетом всего вышеизложенного, общее количество оставшихся в живых военнопленных на территории СССР, подвергавшейся оккупации, определяется величиной примерно в 700 тыс. человек. Число же погибших и умерших составляет около 2,3 млн. (3 млн. - 0,7 млн.).

В таблице 2 представлены результаты исследований по определению масштабов смертности советских военнопленных (и количества выживших) как в целом, так и отдельно по тем из них, кто содержался на оккупированной территории СССР, а кто в Германии и других странах.

Таблица 2. Соотношение умерших и выживших советских военнопленных в 1941-1945 гг. (млн. человек)

Таким образом, можно считать установленным, что, учитывая все имеющиеся данные и факторы, общее число советских военнопленных, погибших и умерших на оккупированной территории СССР, определяется величиной примерно в 2,3 млн. человек. И здесь мы сталкиваемся с еще одной статистической загадкой. На Нюрнбергском процессе советская сторона располагала информацией о том, что на оккупированной территории СССР были убиты и замучены 3,9 млн. советских военнопленных. При этом подразумевалось, что их общее число (с учетом неизвестного количества погибших в Германии и других странах) намного больше.

В советских газетах эта цифра до конца 1960-х гг. не называлась и только в 1969 г. «всплыла» в одном из номеров газеты «Правда» в статье бывшего главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе Р.А. Руденко . В 1970-1980-х гг. эти 3,9 млн. (и обязательно с ремаркой: «на оккупированной территории СССР») появлялись иногда на страницах отдельных научных трудов, в частности в вышедшем в 1973 г. 10-м томе «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» . В изданной в 1985 г. энциклопедии «Великая Отечественная война 1941-1945» сказано: «Немецко-фашистские захватчики лишь на оккупированной территории СССР уничтожили 3,9 млн. советских военнопленных» .

Естественно, возникает резонный вопрос о происхождении этой загадочной статистики. Выясняется, что это данные действовавшей с конца 1942 г. Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК). Она насчитала свыше 3,9 млн. (3932256) убитых и замученных военнопленных на территории СССР, подвергавшейся вражеской оккупации. По регионам оккупированной территории СССР, согласно данным ЧГК, этот показатель распределялся так: РСФСР - 1125605, Украина - 1366588, Белоруссия - 810091, Карело-Финская ССР - 3600, Эстония - 64 тыс., Латвия - 330032, Литва - 229737 и Молдавия - 2603 .

Ясно, что эти данные завышены и нуждаются в существенной корректировке. Следует воздерживаться от навешивания на них ярлыков «фальсифицированных» и т.п., поскольку статистика ЧГК была получена в результате кропотливой поисковой работы. Это - исторический источник, требующий серьезного критического анализа и осмысления. Оккупированная территория СССР была покрыта густой сетью лагерей военнопленных, смертность в которых (особенно в зиму 1941/42 г.) носила поистине чудовищные масштабы. Так, 14 декабря 1941 г. Розенберг докладывал Гитлеру, что в лагерях на Украине «в результате истощения ежедневно умирает до 2500 пленных» . Имеются свидетельства, что во многих из этих лагерей содержались не только военнопленные, но и немало гражданских лиц. Бывший начальник отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа генерал-лейтенант К. фон Остеррейх в своих показаниях отметил, что в подчиненных ему лагерях на Украине одновременно с военнопленными в отдельных бараках содержались под арестом до 20 тыс. советских граждан, взятых в качестве заложников из ряда районов, охваченных партизанским движением .

Похоже, многие захоронения, выявленные комиссиями ЧГК в местах расположения бывших лагерей военнопленных, являлись общими братскими могилами и для военнопленных, и для гражданских лиц (пленных партизан, заложников, партизанских семей и др.). Не исключено, что в них покоится и какая-то часть жертв Холокоста (известно, что на оккупированной территории СССР нацисты уничтожили не менее 2,8 млн. евреев). Местные комиссии ЧГК, возможно, относили к погибшим военнопленным все сосчитанные ими останки из захоронений в местах бывших лагерей для военнопленных. Однако только за счет этого не могло образоваться столь значительное завышение соответствующей статистики. В работе комиссий ЧГК широко практиковался опрос свидетелей, поэтому вступал в силу субъективный фактор, и ряд свидетельских показаний мог быть сильно преувеличен.

Собственно, эти данные ЧГК были единственной статистической информацией о советских военнопленных, которой располагала наша историческая наука. Не было ясности в вопросах об их общей численности, масштабах смертности в лагерях в Германии и других странах и количестве оставшихся в живых. Хотя еще с 1960-х гг. нам было известно, что западные историки обычно оперируют величиной в 5,7 млн. человек как общим числом попавших в плен советских военнослужащих. Было понятно, что многие сотни тысяч военнопленных погибли в лагерях за пределами СССР, но сотни тысяч и выжили. Наши личные представления в тот период (до конца 1980-х гг.) выглядели примерно так: всего попали в плен 5,7 млн. человек, из них умерли на оккупированной территории СССР 3,9 млн. (сомнение в этой цифре означало тогда «крамолу»), 1 млн. - умерли в лагерях в Германии и других странах и 800 тыс. человек остались в живых.

С 1989 г. при работе с документами из ранее засекреченных архивных фондов, а также со ставшими доступными исследованиями зарубежных авторов, наши прежние представления претерпели существенные изменения. Приятной неожиданностью оказался тот факт, что выживших военнопленных было по крайне мере в 3 раза больше, чем ранее представлялось. А вот содержавшиеся в передачах «Голоса Америки», «Би-Би-Си» и «Немецкой волны» во времена холодной войны утверждения об ужасной участи бывших военнопленных в Советском Союзе на поверку оказались сильно преувеличенными. Кроме того, умерших оказалось на 1 млн. меньше: не 4,9, а 3,9 млн. человек.

Гибель огромного количества советских военнопленных - это чудовищное гуманитарное преступление, уступающее по своим масштабам только Холокосту (уничтожение нацистами 6 млн. евреев). Результаты нашего исследования подтвердили, что советская сторона на Нюрнбергском процессе располагала в принципе верной статистической информацией о гибели 3,9 млн. советских военнопленных.

Земсков Виктор Николаевич, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН.
Датнер Ш. Преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных / Пер. с польск. М., 1963; Назаревич Р. Советские военнопленные в Польше в годы Второй мировой войны и помощь им со стороны польского населения // Вопросы истории. 1989. № 3; Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4.
Dallin A. Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945: Eine Studie uber Besatzungspolitik. Dusseldorf, 1958. S. 440.
Ibid.
Штрайт К. Солдатами их не считать: Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 годах / Пер. с нем. М, 1979. С. 99; Дугас И.А., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти: Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж, 1994. С. 399; Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация. М., 1996. С. 65, 71.
Население России в XX веке: Исторические очерки. Т. 2. 1940-1959. М., 2001. С. 144.
Streit С Op. cit. S. 244.
ГА РФ, ф. 9526, оп. 3, д. 54, л. 53; д. 55, л. 135.
Гриф секретности снят... С. 131.
Streit С. Op. cit. S. 244-245.
Дугас И.А., Черон Ф.Я. Указ. соч. С. 59.
ГА РФ, ф. 9526, оп. 4а, д. 7, л. 125-126.
Там же, д. 1, л. 62, 223, 226.
Руденко Р.А. Забвению не подлежит // Правда. 1969. 24 марта. С. 4.
История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 10. М., 1973. С. 390.
Великая Отечественная война. 1941-1945: Энциклопедия. М., 1985. С. 157.
Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. М., 1976. С. 369.
Streit С. Op. cit. S. 259.
Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов. Т. 3. М., 1958. С. 130.